В программах Каннского кинофестиваля – демонстрация фильмов двух иранских режиссеров, Мухаммада Расулофа и Джафара Панахи. Оба они отбывают шестилетние сроки тюремного заключения на родине по обвинениям в антигосударственной деятельности и крупные международные кинофестивали уже традиционно проводят кампании в поддержку томящихся в тюрьмах режиссеров. Об особенностях иранского кино говорит обозреватель Радио Свобода Дмитрий Волчек:
– Впервые иранское кино получило серьезную известность за границей в 80-х годах, когда на фестивалях были показаны фильмы Аббаса Киаростами и первые ленты Мохсена Махмальбафа – "Бойкот" и "Разносчик". Потом уже, в конце 90-х годов, стало известно имя Джафара Панахи (этнического азербайджанца - ред.), новая работа которого, снятая и вывезенная нелегально, будет показана на Каннском фестивале. Вряд ли можно сказать, что за границей хорошо знают иранское кино. Известны всего лишь несколько имен. Если бы мы сейчас обратились к обычному иранскому кинозрителю, он назвал бы совершенно другой список, но большая часть фильмов, которые снимаются в Иране, за границы страны не выходят. Режиссеры, которых мы знаем, зачастую поневоле работают на экспорт: их фильмы показывают на фестивалях, они получают награды, а в самом Иране цензура их запрещает. У всех крупных иранских режиссеров есть картины, которые попадали под цензурные запреты – на какой-то срок или навсегда.
– За последние 10-12 лет полтора десятка иранских фильмов как раз тех режиссеров, которых вы перечислили, получили разные награды на самых престижных пяти международных кинофестивалях.
– Да. И, конечно, особый интерес к ситуации в иранском кино возник в связи с репрессиями против Джафара Панахи и Мухаммада Расулофа. И в Роттердаме, и в Берлине в этом году стояли специальные пустые кресла для арестованных режиссеров, они как бы являлись незримыми гостями и членами жюри фестивалей.
Конечно, интерес к иранскому кино во многом объясняется политическими причинами. Иранский кинематограф можно сравнить с картиной, нарисованной человеком, у которого нет рук, любой режиссер находится под давлением кошмарной цензуры. Запреты со всех сторон: нельзя показывать насилие, нельзя показывать секс, нельзя критиковать власть, нельзя говорить о религии. Поэтому ищутся обходные пути, изобретается эзопов язык. Мы знаем это по советскому кинематографу, как режиссер находит способы сказать то, что он хочет, но при этом обойти цензуру.
– Говорят о взаимопроникновении иранского кино, новой французской волны, о том, что некоторые иранские режиссеры успешно работают в Голливуде или при Голливуде, в независимых американских киностудиях.
– Нельзя сказать, что существует серьезное влияние иранского кино на Голливуд. Есть одна знаменитость: Ширин Нешат, она родилась в Иране, но много лет живет в Соединенных Штатах. Занимается видео-артом, одна из ее главных тем – положение женщин в исламском мире. Аббас Киаростами работает во Франции, его последний фильм "Копия верна" с Жюльетт Бинош имел успех, это романтическое, поэтическое кино. Киаростами часто сравнивают с Параджановым. Вообще очень интересная тема – влияние советского кино на иранское. Например, иранские режиссеры очень внимательно относятся к Тарковскому. Фильмы Тарковского, в отличие от многих других фильмов, не запрещались в Иране. Исламские клирики смотрели фильмы Тарковского и признали, что они соответствуют их представлениям о том, что можно показывать на экране. Поэтому кинематограф Тарковского внимательно изучался в Иране, где очень многие иностранные фильмы запрещены, а американское кино не показывается вовсе.
– А, собственно, о чем иранское кино?
– Существует поэтическая линия, ее главный представитель Аббас Киаростами. Существует социальная линия, ее представитель – Джафар Панахи, который сейчас пострадал как раз из-за того, что стал снимать совсем уже запретные вещи. Джафар Панахи всегда боролся с цензурой. Почти все его фильмы на экраны в Иране не выходили, и он сам снимал кино о запретах, бросал вызов цензуре. Например, одна из самых известных его работ "Оффсайд", это фильм о женщинах-болельщицах, а в Иране это запрещено. Женщины не имеют права ходить на стадионы, но они всячески пытаются туда проникнуть, переодеваясь. Панахи был арестован, когда стал делать кино о волнениях, которые начались в Иране после президентских выборов и победы Ахмадинежада. На Каннском фестивале будет показана его работа "Это не фильм" - Панахи снимал один день своей жизни, проведенный в ожидании решения апелляционного суда. Разумеется, запись вывезена из Ирана тайно, без разрешения властей.
– А с точки зрения школы, техники, взгляда на мир? Чем интересно иранское кино? Его иногда определяют как постмодернизм…
– Я бы так не сказал. Это слишком западный взгляд. Не так просто найти в иранском кино элементы постмодернизма, который предполагает бесконечное ироничное цитирование. Наоборот, прелесть иранского кино как раз в том, что оно существовало в таком коконе, отдельно от мира и благодаря этому сохранило невинность. Ну и какой может быть постмодернизм в условиях столь жестокой цензуры?
Радио Свобода
– Впервые иранское кино получило серьезную известность за границей в 80-х годах, когда на фестивалях были показаны фильмы Аббаса Киаростами и первые ленты Мохсена Махмальбафа – "Бойкот" и "Разносчик". Потом уже, в конце 90-х годов, стало известно имя Джафара Панахи (этнического азербайджанца - ред.), новая работа которого, снятая и вывезенная нелегально, будет показана на Каннском фестивале. Вряд ли можно сказать, что за границей хорошо знают иранское кино. Известны всего лишь несколько имен. Если бы мы сейчас обратились к обычному иранскому кинозрителю, он назвал бы совершенно другой список, но большая часть фильмов, которые снимаются в Иране, за границы страны не выходят. Режиссеры, которых мы знаем, зачастую поневоле работают на экспорт: их фильмы показывают на фестивалях, они получают награды, а в самом Иране цензура их запрещает. У всех крупных иранских режиссеров есть картины, которые попадали под цензурные запреты – на какой-то срок или навсегда.
– За последние 10-12 лет полтора десятка иранских фильмов как раз тех режиссеров, которых вы перечислили, получили разные награды на самых престижных пяти международных кинофестивалях.
– Да. И, конечно, особый интерес к ситуации в иранском кино возник в связи с репрессиями против Джафара Панахи и Мухаммада Расулофа. И в Роттердаме, и в Берлине в этом году стояли специальные пустые кресла для арестованных режиссеров, они как бы являлись незримыми гостями и членами жюри фестивалей.
Конечно, интерес к иранскому кино во многом объясняется политическими причинами. Иранский кинематограф можно сравнить с картиной, нарисованной человеком, у которого нет рук, любой режиссер находится под давлением кошмарной цензуры. Запреты со всех сторон: нельзя показывать насилие, нельзя показывать секс, нельзя критиковать власть, нельзя говорить о религии. Поэтому ищутся обходные пути, изобретается эзопов язык. Мы знаем это по советскому кинематографу, как режиссер находит способы сказать то, что он хочет, но при этом обойти цензуру.
– Говорят о взаимопроникновении иранского кино, новой французской волны, о том, что некоторые иранские режиссеры успешно работают в Голливуде или при Голливуде, в независимых американских киностудиях.
– Нельзя сказать, что существует серьезное влияние иранского кино на Голливуд. Есть одна знаменитость: Ширин Нешат, она родилась в Иране, но много лет живет в Соединенных Штатах. Занимается видео-артом, одна из ее главных тем – положение женщин в исламском мире. Аббас Киаростами работает во Франции, его последний фильм "Копия верна" с Жюльетт Бинош имел успех, это романтическое, поэтическое кино. Киаростами часто сравнивают с Параджановым. Вообще очень интересная тема – влияние советского кино на иранское. Например, иранские режиссеры очень внимательно относятся к Тарковскому. Фильмы Тарковского, в отличие от многих других фильмов, не запрещались в Иране. Исламские клирики смотрели фильмы Тарковского и признали, что они соответствуют их представлениям о том, что можно показывать на экране. Поэтому кинематограф Тарковского внимательно изучался в Иране, где очень многие иностранные фильмы запрещены, а американское кино не показывается вовсе.
– А, собственно, о чем иранское кино?
– Существует поэтическая линия, ее главный представитель Аббас Киаростами. Существует социальная линия, ее представитель – Джафар Панахи, который сейчас пострадал как раз из-за того, что стал снимать совсем уже запретные вещи. Джафар Панахи всегда боролся с цензурой. Почти все его фильмы на экраны в Иране не выходили, и он сам снимал кино о запретах, бросал вызов цензуре. Например, одна из самых известных его работ "Оффсайд", это фильм о женщинах-болельщицах, а в Иране это запрещено. Женщины не имеют права ходить на стадионы, но они всячески пытаются туда проникнуть, переодеваясь. Панахи был арестован, когда стал делать кино о волнениях, которые начались в Иране после президентских выборов и победы Ахмадинежада. На Каннском фестивале будет показана его работа "Это не фильм" - Панахи снимал один день своей жизни, проведенный в ожидании решения апелляционного суда. Разумеется, запись вывезена из Ирана тайно, без разрешения властей.
– А с точки зрения школы, техники, взгляда на мир? Чем интересно иранское кино? Его иногда определяют как постмодернизм…
– Я бы так не сказал. Это слишком западный взгляд. Не так просто найти в иранском кино элементы постмодернизма, который предполагает бесконечное ироничное цитирование. Наоборот, прелесть иранского кино как раз в том, что оно существовало в таком коконе, отдельно от мира и благодаря этому сохранило невинность. Ну и какой может быть постмодернизм в условиях столь жестокой цензуры?
Радио Свобода