«Если бы все мы, обессиленные равнодушием страны, были горды и тверды - какой бы тиран удержался?»
А.Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»
МОНОЛОГ ЖУРНАЛИСТА
Исахан слушал меня с пристальным вниманием. Он смотрел мне прямо в глаза, как бы пытаясь заглянуть в душу. Адвокат резким движением вытащил из своей «знаменитой» черной папки пачку сигарет и нервно закурил. А я продолжал свой монолог, пытаясь убедить его логикой. Но порой преобладали и мои чувства. Эта слабость характерна для каждого заключенного.
Я с жаром и увлеченно продолжал свой рассказ:
Наступила пауза. Репрессиям и жестким мерам пришел как будто конец. Мы вернулись из ссылки. Власть под давлением Совета Европы и прочих международных организаций пошла на попятную и приняла новый Закон о СМИ, регламентирующий абсолютную свободу регистрации и деятельности печатных СМИ. Один за другим из тюрем освобождались политзаключенные. Появилась искра надежды… Но откуда нам было знать, что намеренное, демонстративное и, в большей мере, показное отступление власти - есть самый настоящий маневр, подготовка к решительному удару по выжившим остаткам либеральных сил. В этом и состоял смысл этой политической козни. Насаждение монархизма могло произойти только лишь в псевдодемократических условиях. В этом случае нефтяные бизнес-круги Запада, пролоббировавшие интересы в то время хрупкой алиевской власти, могли бы добиться нейтрализации демократической общественности западных стран и сведения их влияния на нет. Дескать, почему вы вмешиваетесь в дела суверенного государства, народ которого осознанно делает свой выбор?
Приход молодого реформатора, евроцентриста и человека, не похожего на Гейдара Алиева, ознаменовывался не победой реакции или продолжением династического правления, а предстоящим реформаторским курсом, который, наконец, вытянет восточную страну с богатыми природными ресурсами из трясины застоя и коррупции.
Цивилизованный мир, как и определенная часть азербайджанского общества, были введены в заблуждение, искренне надеясь, что чистые помыслы человека, непохожего на Гейдара Алиева, предопределят будущность страны, которая станет неотъемлемой частью свободной Европы. Отчасти новый курс молодых псевдореформаторов выразил один из главных олигархов Фархад Алиев: «Россия была прошлым нашей страны, Европа станет ее будущим». Хотя все стало с точностью до наоборот, а алиевский Греф, предвосхитивший светлое будущее, угодил за решетку. Евроцентристы обагрили свою власть кровью первых мучеников – оппозиционеров и многих невиновных, усомнившихся в искренности намерений власти, а внешнеполитическая доктрина страны определила ей место в одном ряду с Джибути, Буркина-Фасо и Марокко, провозгласили «виоленсию» и избрали колумбийско-нигерийскую модель государственности; произошел ряд громких убийств, в первом ряду жертв новой кровавой «Варфоломеевской ночи» оказался и главный редактор журнала «Монитор» Эльмар Гусейнов…
Но еще в июле 2001 года вернувшись из ссылки я застал начинающийся период оттепели. В стране разгоралось пламя оранжевой революции, активность противников власти Семьи достигла своего апогея, а власть полностью исчерпала свой кредит общественного доверия. Крах системы «Йапартеида» на парламентских выборах 2000 года, завершившийся громким поражением правящей партии, поставил Систему перед нелегким, точнее, вынужденным решением. Мехтиевский казарменно–административный истеблишмент наглым и беспардонным образом переписав протоколы ЦИКа, фальсифицировал результаты провальных для власти парламентских выборов 2000 года и де-факто узурпировал власть. В стране воцарилась классическая предреволюционная ситуация, когда обнаглевшие верхи не хотели управлять по-новому, а ошеломленные беспардонностью власти низы не могли жить по-старому.
Главный форпост недовольных масс – крупнейшая партия «Мусават», получив большинство мест в парламенте, в результате подтасовок оказалась проигравшей стороной. Власти фактически выкрали мандаты у мусаватистов. Однако и на сей раз умовыразитель общественных настроений отказался от внеконституционных форм борьбы, полагаясь на свою излюбленную философскую категорию: «Не сейчас, так раньше. Не раньше, так позже. Не мы, так кто-нибудь другой». До тех пор в 1998 году Этибар Мамедов – один из лидеров, получивший голоса большей части избирателей, претендовал как минимум на проведение второго тура. Но ЦИК объявил победу Г.Алиева, вручив ему лавровый венок триумфатора. Э.Мамедов, ограничившись одной малочисленной и никак не угрожающей властям манифестацией, счел свою роль борца с тиранией исчерпанной, сошел с пьедестала и подчинился правилам игры. Радикализм уступил место соглашательству. Э.Мамедов не преминул присягнуть, получив индульгенцию и сгинув с политической арены.
В отличие от Э.Мамедова, «Мусават» со своим лидером Исой Гамбаром не стал схизматиком и не встал на путь коллаборационизма. Однако по сути, принял правила игры, продиктованные трайбовой элитой. Иначе как объяснить тот факт, что именно в 2000-2001 гг. поддержанная широкими слоями общества оппозиция упустила реальный шанс свержения корпоративно-олигархического треста, облачившегося в номинальные институты государственной власти. Мехтиевской йапократии удалось загнать разношерстную оппозицию в лоно собственной управляемой йапосистемы. Выход за пределы системы карался весьма жестоко, в чем мы успели убедиться на примере политической судьбы Народного Фронта и самого Али Керимли.
И.Гамбар, исходя из своих расчетов и разработанной стратегии, ошибочно отказался войти в столкновение с властью, предпочел дождаться лучших времен (хотя бы казавшихся тогда судьбоносными выборов 2003 г.) и сохранить свои ресурсы, социальную базу и структурированную политическую силу. «Мусават» совершил роковую ошибку и горько поплатился за нее.
Самым подходящим моментом для «виноградного восстания» был именно 2000-й год. В стране разразился экономический кризис, недовольство трайб-элитой достигло точки бифуркации, а в самой политической команде Алиева - старшего наблюдались серьезные противоречия. После первого «падежа власти», вызванного первым параличом сердцевины режима – ухудшением здоровья президента, "крысы" стали покидать тонущий корабль. И в этой ситуации активизация контр-элиты безусловно привела бы к расколу верхов. Порочная нерешительность оппозиции, граничащая с политической трусостью и нежеланием взять на себя ответственность, локализовала политическую конфронтацию, социальные конфликты и, конечно же, остановила рост центробежных сил в йапартеиде. Несмотря на то, что 2000-й год ознаменовался массовыми антиправительственными выступлениями во многих провинциях (Шеки, Нардаран, Билясувар и т.д.), нацдеки не сумели, а может, и не захотели воспользоваться хаотическими выступлениями против власти, чтобы направить процесс в управляемое русло. Решили, что не время. Все расчеты строились в связи с ухудшающимся здоровьем Алиева – старшего. Оппозиция находилась в прострации, ожидая неминуемой осени патриарха. Зачем бросаться на амбразуру, если созревший плод власти упадет нам в руки?
Пока оппозиция почивала на лаврах и предавалась философским раздумьям о человеческом небытие и бренности мира сего, карательные полчища предавали огню и мечу восставшие провинции, подавляя в крови восставших возмущенных, ничего не подозревавших о философских планах оппозиции.
За 5 лет реального противостояния с властью оппозиция лишь дважды нарушила негласный регламент политической борьбы – 12 сентября 1998 года и 14 мая 2000 года, когда ситуация вышла из-под контроля и приняла угрожающий размах. Властям удалось преодолеть черную полосу неудач и опасностей, снизить политический риск до минимума, локализовать эскалацию в обнищавших и взбунтовавшихся регионах и таким образом исключить вероятность социального взрыва. Власти с большим воодушевлением стали поощрять эмиграционный отток населения из провинций, впрочем, как и из столицы в сопредельные страны, намеренно изменяя демографический облик страны. Они были жизненно заинтересованы в полном уничтожении среднего класса – потенциального зачинщика реформ и главного очага опасности. Любое сопротивление зиждется на среднем классе.
После разграбления средств производства постсоветской индустрии, приступили к умерщвлению деревни. Наше родимое правительство действовало в лучших традициях колониальной политики метрополий – всячески способствуя деградации подданных, растворив средний класс в безликих маргиналах. Впервые в нашей стране оказались не востребованы творческая энергия, талант и ум. И они стали отмирать, как хвосты в процессе эволюции. Люди поняли, что творческая энергия сильно осложняет им жизнь!
Крупнейшие ненефтяные предприятия страны намеренно закрывались, высокотехнологические ресурсы, оставшиеся в наследство от советской индустрии, распродавались в соседние Иран и Турцию, а орды безработных покидали землю своих предков в надежде на более достойную жизнь в соседней России. А после роспуска колхозов и совхозов власти отказались от развития частных фермерских хозяйств. Установленные непомерные налоги, напоминающие оброк и барщину, отказ от госкредитования частных и даже коллективных форм предпринимательства, и наконец, коррупционный механизм, который составляет основу власти, исключил возрождение экономики.
Они похоронили традиционные виды сельхозпроизводства – виноградарство, хлопководство. Трагические последствия национальной катастрофы неисчислимы, представьте, что благодаря политическому курсу власти некогда аграрный Азербайджан превратился в импортера мясомолочной продукции, фруктов и даже цитрусовых.
Сельское хозяйство во всем мире - на дотациях, но крестьянство, которое было уничтожено в нашей стране еще в эпоху раннего гейдарианства – даже не в зачаточном состоянии, его просто нет. Зависимость азербайджанской экономики от нефти достигла фантастической черты – 97% (по подсчетам международных финансовых институтов). Экономика выживала лишь за счет финансовых поступлений «эмиграционной орды», занявшей прилавки на рынках всей России и бонусов западных компаний. Западные эксперты заговорили не о «голландском» – хуже, а о «нигерийском синдроме». О масштабах экономической катастрофы в период правления Алиева-старшего заговорил и новый президент, признавший наличие 750 тысяч безработных в маленькой 5-миллионной стране. Остальная часть успела покинуть страну, разрушающуюся при такой политике.
Мы вернулись в страну без будущего, и его нужно создавать снова. Нельзя упускать шанс, предоставленный самой судьбой. Надо идти за ним до конца, и может быть, тогда поймешь, для чего родился и живешь…
Статья отражает точку зрения автора
А.Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ»
МОНОЛОГ ЖУРНАЛИСТА
Исахан слушал меня с пристальным вниманием. Он смотрел мне прямо в глаза, как бы пытаясь заглянуть в душу. Адвокат резким движением вытащил из своей «знаменитой» черной папки пачку сигарет и нервно закурил. А я продолжал свой монолог, пытаясь убедить его логикой. Но порой преобладали и мои чувства. Эта слабость характерна для каждого заключенного.
Я с жаром и увлеченно продолжал свой рассказ:
Наступила пауза. Репрессиям и жестким мерам пришел как будто конец. Мы вернулись из ссылки. Власть под давлением Совета Европы и прочих международных организаций пошла на попятную и приняла новый Закон о СМИ, регламентирующий абсолютную свободу регистрации и деятельности печатных СМИ. Один за другим из тюрем освобождались политзаключенные. Появилась искра надежды… Но откуда нам было знать, что намеренное, демонстративное и, в большей мере, показное отступление власти - есть самый настоящий маневр, подготовка к решительному удару по выжившим остаткам либеральных сил. В этом и состоял смысл этой политической козни. Насаждение монархизма могло произойти только лишь в псевдодемократических условиях. В этом случае нефтяные бизнес-круги Запада, пролоббировавшие интересы в то время хрупкой алиевской власти, могли бы добиться нейтрализации демократической общественности западных стран и сведения их влияния на нет. Дескать, почему вы вмешиваетесь в дела суверенного государства, народ которого осознанно делает свой выбор?
Приход молодого реформатора, евроцентриста и человека, не похожего на Гейдара Алиева, ознаменовывался не победой реакции или продолжением династического правления, а предстоящим реформаторским курсом, который, наконец, вытянет восточную страну с богатыми природными ресурсами из трясины застоя и коррупции.
Цивилизованный мир, как и определенная часть азербайджанского общества, были введены в заблуждение, искренне надеясь, что чистые помыслы человека, непохожего на Гейдара Алиева, предопределят будущность страны, которая станет неотъемлемой частью свободной Европы. Отчасти новый курс молодых псевдореформаторов выразил один из главных олигархов Фархад Алиев: «Россия была прошлым нашей страны, Европа станет ее будущим». Хотя все стало с точностью до наоборот, а алиевский Греф, предвосхитивший светлое будущее, угодил за решетку. Евроцентристы обагрили свою власть кровью первых мучеников – оппозиционеров и многих невиновных, усомнившихся в искренности намерений власти, а внешнеполитическая доктрина страны определила ей место в одном ряду с Джибути, Буркина-Фасо и Марокко, провозгласили «виоленсию» и избрали колумбийско-нигерийскую модель государственности; произошел ряд громких убийств, в первом ряду жертв новой кровавой «Варфоломеевской ночи» оказался и главный редактор журнала «Монитор» Эльмар Гусейнов…
Но еще в июле 2001 года вернувшись из ссылки я застал начинающийся период оттепели. В стране разгоралось пламя оранжевой революции, активность противников власти Семьи достигла своего апогея, а власть полностью исчерпала свой кредит общественного доверия. Крах системы «Йапартеида» на парламентских выборах 2000 года, завершившийся громким поражением правящей партии, поставил Систему перед нелегким, точнее, вынужденным решением. Мехтиевский казарменно–административный истеблишмент наглым и беспардонным образом переписав протоколы ЦИКа, фальсифицировал результаты провальных для власти парламентских выборов 2000 года и де-факто узурпировал власть. В стране воцарилась классическая предреволюционная ситуация, когда обнаглевшие верхи не хотели управлять по-новому, а ошеломленные беспардонностью власти низы не могли жить по-старому.
Главный форпост недовольных масс – крупнейшая партия «Мусават», получив большинство мест в парламенте, в результате подтасовок оказалась проигравшей стороной. Власти фактически выкрали мандаты у мусаватистов. Однако и на сей раз умовыразитель общественных настроений отказался от внеконституционных форм борьбы, полагаясь на свою излюбленную философскую категорию: «Не сейчас, так раньше. Не раньше, так позже. Не мы, так кто-нибудь другой». До тех пор в 1998 году Этибар Мамедов – один из лидеров, получивший голоса большей части избирателей, претендовал как минимум на проведение второго тура. Но ЦИК объявил победу Г.Алиева, вручив ему лавровый венок триумфатора. Э.Мамедов, ограничившись одной малочисленной и никак не угрожающей властям манифестацией, счел свою роль борца с тиранией исчерпанной, сошел с пьедестала и подчинился правилам игры. Радикализм уступил место соглашательству. Э.Мамедов не преминул присягнуть, получив индульгенцию и сгинув с политической арены.
В отличие от Э.Мамедова, «Мусават» со своим лидером Исой Гамбаром не стал схизматиком и не встал на путь коллаборационизма. Однако по сути, принял правила игры, продиктованные трайбовой элитой. Иначе как объяснить тот факт, что именно в 2000-2001 гг. поддержанная широкими слоями общества оппозиция упустила реальный шанс свержения корпоративно-олигархического треста, облачившегося в номинальные институты государственной власти. Мехтиевской йапократии удалось загнать разношерстную оппозицию в лоно собственной управляемой йапосистемы. Выход за пределы системы карался весьма жестоко, в чем мы успели убедиться на примере политической судьбы Народного Фронта и самого Али Керимли.
И.Гамбар, исходя из своих расчетов и разработанной стратегии, ошибочно отказался войти в столкновение с властью, предпочел дождаться лучших времен (хотя бы казавшихся тогда судьбоносными выборов 2003 г.) и сохранить свои ресурсы, социальную базу и структурированную политическую силу. «Мусават» совершил роковую ошибку и горько поплатился за нее.
Самым подходящим моментом для «виноградного восстания» был именно 2000-й год. В стране разразился экономический кризис, недовольство трайб-элитой достигло точки бифуркации, а в самой политической команде Алиева - старшего наблюдались серьезные противоречия. После первого «падежа власти», вызванного первым параличом сердцевины режима – ухудшением здоровья президента, "крысы" стали покидать тонущий корабль. И в этой ситуации активизация контр-элиты безусловно привела бы к расколу верхов. Порочная нерешительность оппозиции, граничащая с политической трусостью и нежеланием взять на себя ответственность, локализовала политическую конфронтацию, социальные конфликты и, конечно же, остановила рост центробежных сил в йапартеиде. Несмотря на то, что 2000-й год ознаменовался массовыми антиправительственными выступлениями во многих провинциях (Шеки, Нардаран, Билясувар и т.д.), нацдеки не сумели, а может, и не захотели воспользоваться хаотическими выступлениями против власти, чтобы направить процесс в управляемое русло. Решили, что не время. Все расчеты строились в связи с ухудшающимся здоровьем Алиева – старшего. Оппозиция находилась в прострации, ожидая неминуемой осени патриарха. Зачем бросаться на амбразуру, если созревший плод власти упадет нам в руки?
Пока оппозиция почивала на лаврах и предавалась философским раздумьям о человеческом небытие и бренности мира сего, карательные полчища предавали огню и мечу восставшие провинции, подавляя в крови восставших возмущенных, ничего не подозревавших о философских планах оппозиции.
За 5 лет реального противостояния с властью оппозиция лишь дважды нарушила негласный регламент политической борьбы – 12 сентября 1998 года и 14 мая 2000 года, когда ситуация вышла из-под контроля и приняла угрожающий размах. Властям удалось преодолеть черную полосу неудач и опасностей, снизить политический риск до минимума, локализовать эскалацию в обнищавших и взбунтовавшихся регионах и таким образом исключить вероятность социального взрыва. Власти с большим воодушевлением стали поощрять эмиграционный отток населения из провинций, впрочем, как и из столицы в сопредельные страны, намеренно изменяя демографический облик страны. Они были жизненно заинтересованы в полном уничтожении среднего класса – потенциального зачинщика реформ и главного очага опасности. Любое сопротивление зиждется на среднем классе.
После разграбления средств производства постсоветской индустрии, приступили к умерщвлению деревни. Наше родимое правительство действовало в лучших традициях колониальной политики метрополий – всячески способствуя деградации подданных, растворив средний класс в безликих маргиналах. Впервые в нашей стране оказались не востребованы творческая энергия, талант и ум. И они стали отмирать, как хвосты в процессе эволюции. Люди поняли, что творческая энергия сильно осложняет им жизнь!
Крупнейшие ненефтяные предприятия страны намеренно закрывались, высокотехнологические ресурсы, оставшиеся в наследство от советской индустрии, распродавались в соседние Иран и Турцию, а орды безработных покидали землю своих предков в надежде на более достойную жизнь в соседней России. А после роспуска колхозов и совхозов власти отказались от развития частных фермерских хозяйств. Установленные непомерные налоги, напоминающие оброк и барщину, отказ от госкредитования частных и даже коллективных форм предпринимательства, и наконец, коррупционный механизм, который составляет основу власти, исключил возрождение экономики.
Они похоронили традиционные виды сельхозпроизводства – виноградарство, хлопководство. Трагические последствия национальной катастрофы неисчислимы, представьте, что благодаря политическому курсу власти некогда аграрный Азербайджан превратился в импортера мясомолочной продукции, фруктов и даже цитрусовых.
Сельское хозяйство во всем мире - на дотациях, но крестьянство, которое было уничтожено в нашей стране еще в эпоху раннего гейдарианства – даже не в зачаточном состоянии, его просто нет. Зависимость азербайджанской экономики от нефти достигла фантастической черты – 97% (по подсчетам международных финансовых институтов). Экономика выживала лишь за счет финансовых поступлений «эмиграционной орды», занявшей прилавки на рынках всей России и бонусов западных компаний. Западные эксперты заговорили не о «голландском» – хуже, а о «нигерийском синдроме». О масштабах экономической катастрофы в период правления Алиева-старшего заговорил и новый президент, признавший наличие 750 тысяч безработных в маленькой 5-миллионной стране. Остальная часть успела покинуть страну, разрушающуюся при такой политике.
Мы вернулись в страну без будущего, и его нужно создавать снова. Нельзя упускать шанс, предоставленный самой судьбой. Надо идти за ним до конца, и может быть, тогда поймешь, для чего родился и живешь…
Статья отражает точку зрения автора