Новый цикл тюремных воспоминаний Эйнуллы Фатуллаева продолжает предыдущие - «Мои темницы» и «Незабытая тетрадь»
«Считалось веками: для того и дан преступнику срок, чтобы весь этот срок он думал над своим преступлением, терзался и раскаивался... В чем раскаиваться? В том, что думал то, что думал? В нашем почти поголовном сознании невиновности росло главное отличие нас от каторжников Достоевского. У нас уверенное понимание, что любого вольного вот так же могут загрести, как и меня; что колючая проволока разделила нас условно».
А.Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»
Организация Amnesty International начала невиданную доселе беспрецедентную для Азербайджана международную кампанию в мою защиту. Я был признан единственным узником совести. Не из-за того, что только один подвергся репрессиям. К моменту моего ареста в тюрьмах уже находились трое журналистов. К 3 годам лишения свободы был приговорен поэт-сатирик, автор хлестких и едких антиправительственных эпиграмм Мирза Сакит. Поэтический талант Сакита проявился совершенно неожиданно, в возрасте, в котором, большинство поэтов уже давно достигают своих творческих вершин и известности - в 45 лет. И он сразу же оказался в зените славы. Сакит завоевал сердца тысяч читателей, его стихи передавались из уст в уста, шли из рук в руки. Стихи Сакита были очень популярны и в тюрьмах, чему я сам стал свидетелем; о нем среди зэков ходила очень добрая молва.
ОТЧЕКАНЕННЫЕ ОБВИНЕНИЯ
Следствие отЧЕКАнило обвинительный акт. А суд в нотариальном порядке заверил все нужные документы. Отец пятерых детей, бесстрашный человек с пылким сердцем и большим талантом, был загнан в одну из самых жестоких зон – колонию №14, скорей напоминавшую концлагерь. Но он не сдался и там. Власть не понимала, что поэтов нельзя унижать. Конечно же, если сам поэт не позволяет себе унижаться перед властью. Униженный поэт потерян для поэзии. Сакит, в отличие от власти, понимал это. Голодовки, акции протеста, бесчисленные заявления с протестами… Сакит продолжал писать, а его адвокат проносил эпиграммы. Поэт слагал свои строфы и заносил их на изнанку рубашек, брюк и нижнего белья, которые отправлял на стирку домой. Конвоиры ничего не подозревали и вряд ли могли додуматься найти в грязных отправленных домой в стирку штанах поэта антиправительственные стихи. Власти никак не могли понять, как же опальному узнику среди множества агентов и доносчиков тюремного начальства удается писать и тем более выносить, отправлять стихи на волю. Власти терзали начальника. А он в свою очередь сатирика. Но Сакит не сдавался. В один момент содержание поэта под арестом потеряло всякий смысл. Ведь его закрыли, чтобы прекратить неугодное творчество. А тюремная жизнь наоборот раскрыла еще в большей мере его талант и мужественный характер. Власть собственными руками, своей глупой политикой и непревзойденным упрямством, сама того не желая, возвеличила неугодное творчество опального поэта, создав мученический ореол вокруг его личности. Власть забыла об истине, что поэзия выделяет кислород идеализма, без которого общество превращается в зону. Но меня больше всего забавляли оправдательные объяснения главного идеолога Али Гасанова, тщетно пытавшегося придумать легитимные причины для ареста Мирзы Сакита. Все упреки с Запада господин А.Гасанов парировал: «Мирза Сакит – не журналист, а поэт-сатирик». Из этого весьма умного объяснения выходит, что журналистов репрессировать нельзя, а сатириков можно. Вот это логика! И вслед за этим еще один перл – «к тому же он наркоман».
Следуя логике А.Гасанова, можно было бы обратиться к властям с новым вопросом - если в этой стране позволительны репрессии против сатириков, то почему арестовывают журналистов? А.Гасанов, как никто другой, сумел вывернуться и из этого неловкого положения. Ответ: «они - не журналисты, они – непрофессионалы!» Странно, но по логике нашей власти получается, что журналист не может быть непрофессионалом, а госслужащий - например, бухгалтер, полицейский или соцработник может?
Аргументация власти не выдерживала никакой критики. Дальше – больше. И хуже.
Квинтэссенция статьи состояла в том, что нас могут спасти европейские либеральные ценности и постхристианская культурная модернизация. Все беды кроятся в нашем исламском прошлом, и сегодняшний кризис - в наших истоках. А христианство, в отличие от ислама, создает убежденность в том, что именно личная свобода больше всего уподобляет человека Богу, и является его самым большим достоянием.
«Фонд свободы» христианства, проповедуемый писателем, пришелся не по нраву власть предержащим. И снова репрессивный механизм привели в действие. Далее по уже заданной схеме на писателя «натравили» оголтелую религиозную толпу и Генпрокуратуру. Бросили за решетку, и отЧЕКАнили еще одно обвинение – писатель оскорбил религиозные чувства народа. «Раз тут замешан Бог - жди чего угодно», - сказал Буцатти.
РАСПЯТЫЙ ИСЛАМ
Самое странное в этом деле было то, что власть, которая скоро, и даже очень скоро, начнет закрывать мечети, запретит нетрадиционные исламские секты, изымет в книжных ларьках религиозную литературу, вдруг проявила тревогу в отношении исламских ценностей. Как будто не они спустя короткое время станут насильно сбривать бороды у правоверных мусульман в полицейских участках. Станут разгонять народные шествия в траурные дни шиитов–мусульман, ежегодно отмечающих поминальный день кровавой резни в Кербела. Со времен свирепствующих большевиков ленинского призыва ни одна власть не позволяла себе проявления насилия, ибо в этот знаковый день шиизма открыто демонстрировалась толерантность, несвойственная ни большевикам, ни нацдекам. Учитывался господствующий характер шиизма в Азербайджане.
Впервые жестокое насилие против религиозной толпы проявилось в период правления именно этой власти. Даже Советская власть не решилась поднять руку на святую святых – главные мечети столицы. Со времен ленинско-троцкистского террористического дуэта впервые в Азербайджане подняли руку на религиозные святыни – насильственным путем разогнали религиозную общину мечети «Джума», а под предлогом ремонта была остановлена деятельность двух крупных турецких мечетей. На периферии вообще устроили «Варфоломеевскую ночь» – всеобщую вакханалию, устроенную властью с целью уничтожить в колыбели возрождающийся дух исламской культуры. Кампания «охоты на ислам» навела страх на мусульман во всей стране; ислам перешел почти на нелегальное положение, мусульмане ушли в подполье.
В разгар антиисламской кампании власть бесстыдным образом провозгласила Баку центром исламской культуры. Исламские ценности стали подавлять под зелеными знаменами пророка Мухаммеда. Верх цинизма и политического лицемерия. С одной стороны, государство дискриминирует ислам, де-факто борется с его политическим крылом, а с другой – обвиняет и осуждает журналистов за их критику исламского культурного наследия. Всем было ясно, что власти заботились не о защите исламских принципов, а воспользовались вольнодумством публициста для нанесения еще одного смертельного удара по свободе слова.
Диктатура не имеет философского мировоззрения, поскольку любая система ценностей (пусть даже самая ортодоксальная) претит ее духу, подрывает основы ее власти. Любая система ценностей (клерикальная, коммунистическая или даже нацистская) предполагает верность убеждений, борьбу против косности и совершенствование. Диктатура – сама косность, она постоянно изворачивается, принимает разные цвета и формы. У нее не может быть стабильных идеологических и внешнеполитических ориентиров, идейного содержания. Она не допускает свободы самовыражения. А любая идея и ценности обуславливают и стимулируют человеческое самовыражение, ибо все идеи и ценности созданы человеком во имя служения самому человечеству. Единственной ценностью диктатуры (коммунистической, фашистской или диктатуры Личности; хотя все диктатуры в конечном счете вырождаются в диктатуру Личности и культ Личности) является власть, ее удержание, сохранение и укрепление. Все во имя власти. Ничего во имя народа. Можно и так - все для народа, но ничего вместе с народом!
Если сама ценность человеческой жизни подчинена Высшей власти корыстолюбцев, то о какой приверженности разноцветным идеям может идти речь?..
ГРИБЫ ПОСЛЕ ЯДЕРНОГО ДОЖДЯ
Тем временем, я готовился к Апелляционному суду. Ничего путного от этого суда я уже не ждал. Что может изменить нотариальная контора, пусть даже во второй инстанции? Азербайджанские суды давно превратились в замызганные полустанки, грязный перевалочный пункт на пути в Страсбург.
Число журналистов за решеткой росло как грибы после ядерного дождя. Правозащитники среди арестантского скопища обнаружили еще одного памфлетиста, арестованного за критику всесильного министра Усубова. Это был Фарамаз Новрузоглы из газеты «Nota bene». Честно говоря, о названии этой газеты я не слышал. Однако Фарамаза Новрузоглы знал, как бывшего политика и политзэка. Но, так как арестованный журналист был из малотиражной газетенки, то наша демобщественность, не говоря уже о международной, практически проявила недопустимое равнодушие к столь скандальному событию, как арест журналиста. Его просто не заметили.
Это был явный промах правозащитников, которые почему-то пропустили мимо ушей арест журналиста еще в январе 2007 г. Получалось, что его арестовали за три месяца до меня. Но почему наша довольно развернутая правозащитная сеть не проявила никакой реакции? Я еще успею осветить «плодотворность» усилий нашей бизнес-корпорации, укрывшейся под вывеской HUMAN RİGHTS. Наши кривозащитники, которые искренне радовались (настолько, что не могли скрыть свою бушевавшую радость на страницах печати) любому микроскопическому поводу к общению с властью, стали открыто спекулировать в своих интересах возложенной обществом на них миссией. Но к этому мы еще обязательно вернемся.
Вышло так, что нас, журналистов, в тюрьмах оказалось не четверо, а пятеро! Международный Комитет по защите прав журналистов объявил Азербайджан лидером Европы и Центральной Азии по числу арестованных журналистов. Азербайджан переплюнул Бульбаши (А.Лукашенко), перепрыгнул Туркменбаши (причем и первого, и второго), пересягнул Узбекбаши (речь идет о либерал-демократе И.Каримове), переиначил диктаторские замашки азиатских диктаторов и перевернул все представления о свободе в Совете Европы.
Такого еще не бывало! Запад был в шоке. Власть, предприняв штурм последних бастионов независимой журналистики, была более чем уверена, что и на этот раз «пипл» проглотит горькую пилюлю, оппозиционная публика подавится, а прикормленные правозащитники и гражданский сектор как-то не заметят новый наскок. Что касается Запада, то наши власти не сомневались, что и на этот раз он прожует это с кислой миной на лице. Права человека и демократия превратились в некую дежурную тему в диалоге Запада с нашей властью. Равнодушие Запада исходило не столько в силу цинизма, сколько ввиду осознания бесполезности просьб и давления.
Ведь на протяжении длительных лет западные партнеры нашей власти – беспрестанно и неустанно, в поту и без устали, убеждали недоумевавшее общественное мнение в своих странах, что помогли в маленькой, полуфеодальной, полуазиатской, полуевропейской и столь же советской стране привести к власти молодого, англоязычного и светского человека. И на тебе! Тут же прилежные западные эмиссары, едва оправившись от шока, после надвигающейся и опустошающей новой непредвиденной волны репрессий, принялись уговаривать свое детище – полуфеодальную постсовковую диктатуру - вернуться к исходным позициям и освободить 5 арестованных журналистов. Как бы не так! Запад кричал в трубку, не замечая, что телефонный провод уже давно обрезан…
Статья отражает точку зрения автора
А.Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»
Организация Amnesty International начала невиданную доселе беспрецедентную для Азербайджана международную кампанию в мою защиту. Я был признан единственным узником совести. Не из-за того, что только один подвергся репрессиям. К моменту моего ареста в тюрьмах уже находились трое журналистов. К 3 годам лишения свободы был приговорен поэт-сатирик, автор хлестких и едких антиправительственных эпиграмм Мирза Сакит. Поэтический талант Сакита проявился совершенно неожиданно, в возрасте, в котором, большинство поэтов уже давно достигают своих творческих вершин и известности - в 45 лет. И он сразу же оказался в зените славы. Сакит завоевал сердца тысяч читателей, его стихи передавались из уст в уста, шли из рук в руки. Стихи Сакита были очень популярны и в тюрьмах, чему я сам стал свидетелем; о нем среди зэков ходила очень добрая молва.
Мирза Сакит
Холодными зимними вечерами, после развода, сбивавшиеся в кучки в бараках зэки долго засиживались рядом с пылающими печами, слушая антиправительтственные стихи поэта. Его непримиримость в тюрьме стала головной болью не только для властей, но даже и для оппозиционных изданий, которые стали опасаться печатать его антиправительственные декламации. Как известно, власти подстроили для Сакита свою излюбленную ловушку - из кармана поэта «выскребли» героин, а его обвинили в незаконном использовании наркотиков. Сакита закрыли на три года. Его арестовали раньше меня, а именно, в июне 2006 года.ОТЧЕКАНЕННЫЕ ОБВИНЕНИЯ
Следствие отЧЕКАнило обвинительный акт. А суд в нотариальном порядке заверил все нужные документы. Отец пятерых детей, бесстрашный человек с пылким сердцем и большим талантом, был загнан в одну из самых жестоких зон – колонию №14, скорей напоминавшую концлагерь. Но он не сдался и там. Власть не понимала, что поэтов нельзя унижать. Конечно же, если сам поэт не позволяет себе унижаться перед властью. Униженный поэт потерян для поэзии. Сакит, в отличие от власти, понимал это. Голодовки, акции протеста, бесчисленные заявления с протестами… Сакит продолжал писать, а его адвокат проносил эпиграммы. Поэт слагал свои строфы и заносил их на изнанку рубашек, брюк и нижнего белья, которые отправлял на стирку домой. Конвоиры ничего не подозревали и вряд ли могли додуматься найти в грязных отправленных домой в стирку штанах поэта антиправительственные стихи. Власти никак не могли понять, как же опальному узнику среди множества агентов и доносчиков тюремного начальства удается писать и тем более выносить, отправлять стихи на волю. Власти терзали начальника. А он в свою очередь сатирика. Но Сакит не сдавался. В один момент содержание поэта под арестом потеряло всякий смысл. Ведь его закрыли, чтобы прекратить неугодное творчество. А тюремная жизнь наоборот раскрыла еще в большей мере его талант и мужественный характер. Власть собственными руками, своей глупой политикой и непревзойденным упрямством, сама того не желая, возвеличила неугодное творчество опального поэта, создав мученический ореол вокруг его личности. Власть забыла об истине, что поэзия выделяет кислород идеализма, без которого общество превращается в зону. Но меня больше всего забавляли оправдательные объяснения главного идеолога Али Гасанова, тщетно пытавшегося придумать легитимные причины для ареста Мирзы Сакита. Все упреки с Запада господин А.Гасанов парировал: «Мирза Сакит – не журналист, а поэт-сатирик». Из этого весьма умного объяснения выходит, что журналистов репрессировать нельзя, а сатириков можно. Вот это логика! И вслед за этим еще один перл – «к тому же он наркоман».
Следуя логике А.Гасанова, можно было бы обратиться к властям с новым вопросом - если в этой стране позволительны репрессии против сатириков, то почему арестовывают журналистов? А.Гасанов, как никто другой, сумел вывернуться и из этого неловкого положения. Ответ: «они - не журналисты, они – непрофессионалы!» Странно, но по логике нашей власти получается, что журналист не может быть непрофессионалом, а госслужащий - например, бухгалтер, полицейский или соцработник может?
Аргументация власти не выдерживала никакой критики. Дальше – больше. И хуже.
Рафиг Таги
Следующими жертвами начавшейся «охоты на журналистов» стал талантливый писатель, член Союза писателей Азербайджана Рафиг Таги, и главный редактор газеты «Сенет», драматург Самир Садагатоглы. Их обвинили в оскорблении памяти пророка Мухаммеда. Поводом к обвинению послужило эссе писателя «Европа и мы», который был любезно опубликован с разрешения драматурга. Поэтому посадили и его.Квинтэссенция статьи состояла в том, что нас могут спасти европейские либеральные ценности и постхристианская культурная модернизация. Все беды кроятся в нашем исламском прошлом, и сегодняшний кризис - в наших истоках. А христианство, в отличие от ислама, создает убежденность в том, что именно личная свобода больше всего уподобляет человека Богу, и является его самым большим достоянием.
«Фонд свободы» христианства, проповедуемый писателем, пришелся не по нраву власть предержащим. И снова репрессивный механизм привели в действие. Далее по уже заданной схеме на писателя «натравили» оголтелую религиозную толпу и Генпрокуратуру. Бросили за решетку, и отЧЕКАнили еще одно обвинение – писатель оскорбил религиозные чувства народа. «Раз тут замешан Бог - жди чего угодно», - сказал Буцатти.
РАСПЯТЫЙ ИСЛАМ
Самое странное в этом деле было то, что власть, которая скоро, и даже очень скоро, начнет закрывать мечети, запретит нетрадиционные исламские секты, изымет в книжных ларьках религиозную литературу, вдруг проявила тревогу в отношении исламских ценностей. Как будто не они спустя короткое время станут насильно сбривать бороды у правоверных мусульман в полицейских участках. Станут разгонять народные шествия в траурные дни шиитов–мусульман, ежегодно отмечающих поминальный день кровавой резни в Кербела. Со времен свирепствующих большевиков ленинского призыва ни одна власть не позволяла себе проявления насилия, ибо в этот знаковый день шиизма открыто демонстрировалась толерантность, несвойственная ни большевикам, ни нацдекам. Учитывался господствующий характер шиизма в Азербайджане.
Впервые жестокое насилие против религиозной толпы проявилось в период правления именно этой власти. Даже Советская власть не решилась поднять руку на святую святых – главные мечети столицы. Со времен ленинско-троцкистского террористического дуэта впервые в Азербайджане подняли руку на религиозные святыни – насильственным путем разогнали религиозную общину мечети «Джума», а под предлогом ремонта была остановлена деятельность двух крупных турецких мечетей. На периферии вообще устроили «Варфоломеевскую ночь» – всеобщую вакханалию, устроенную властью с целью уничтожить в колыбели возрождающийся дух исламской культуры. Кампания «охоты на ислам» навела страх на мусульман во всей стране; ислам перешел почти на нелегальное положение, мусульмане ушли в подполье.
В разгар антиисламской кампании власть бесстыдным образом провозгласила Баку центром исламской культуры. Исламские ценности стали подавлять под зелеными знаменами пророка Мухаммеда. Верх цинизма и политического лицемерия. С одной стороны, государство дискриминирует ислам, де-факто борется с его политическим крылом, а с другой – обвиняет и осуждает журналистов за их критику исламского культурного наследия. Всем было ясно, что власти заботились не о защите исламских принципов, а воспользовались вольнодумством публициста для нанесения еще одного смертельного удара по свободе слова.
Диктатура не имеет философского мировоззрения, поскольку любая система ценностей (пусть даже самая ортодоксальная) претит ее духу, подрывает основы ее власти. Любая система ценностей (клерикальная, коммунистическая или даже нацистская) предполагает верность убеждений, борьбу против косности и совершенствование. Диктатура – сама косность, она постоянно изворачивается, принимает разные цвета и формы. У нее не может быть стабильных идеологических и внешнеполитических ориентиров, идейного содержания. Она не допускает свободы самовыражения. А любая идея и ценности обуславливают и стимулируют человеческое самовыражение, ибо все идеи и ценности созданы человеком во имя служения самому человечеству. Единственной ценностью диктатуры (коммунистической, фашистской или диктатуры Личности; хотя все диктатуры в конечном счете вырождаются в диктатуру Личности и культ Личности) является власть, ее удержание, сохранение и укрепление. Все во имя власти. Ничего во имя народа. Можно и так - все для народа, но ничего вместе с народом!
Если сама ценность человеческой жизни подчинена Высшей власти корыстолюбцев, то о какой приверженности разноцветным идеям может идти речь?..
ГРИБЫ ПОСЛЕ ЯДЕРНОГО ДОЖДЯ
Эйнулла Фатуллаев
Власть преследовала цель расширить круг репрессий, отправить за решетку как можно больше журналистов, чтобы запугать общество и раздавить свободу слова. Иначе как объяснить арест Самира Садагатоглы? Допустим, власти узрели в мыслях писателя Р.Таги оскорбление памяти пророка. Но причем тут главный редактор? Ведь есть множество форм других наказаний, что предполагает законодательство – закрытие газеты, штраф, запрет на профессию (дисквалификация), и наконец, условное наказание. Как бы не так! Наша гуманная власть арестовала и автора, и издателя статьи. А спустя две недели после моего осуждения, осудила и их. Причем на максимально долгие сроки. Рафик Таги получил 5 лет, Самир Садагатоглы - 4 года! Их этапировали в Баиловскую тюрьму. Итак, нас, журналистов, за решеткой оказалось четверо…Тем временем, я готовился к Апелляционному суду. Ничего путного от этого суда я уже не ждал. Что может изменить нотариальная контора, пусть даже во второй инстанции? Азербайджанские суды давно превратились в замызганные полустанки, грязный перевалочный пункт на пути в Страсбург.
Число журналистов за решеткой росло как грибы после ядерного дождя. Правозащитники среди арестантского скопища обнаружили еще одного памфлетиста, арестованного за критику всесильного министра Усубова. Это был Фарамаз Новрузоглы из газеты «Nota bene». Честно говоря, о названии этой газеты я не слышал. Однако Фарамаза Новрузоглы знал, как бывшего политика и политзэка. Но, так как арестованный журналист был из малотиражной газетенки, то наша демобщественность, не говоря уже о международной, практически проявила недопустимое равнодушие к столь скандальному событию, как арест журналиста. Его просто не заметили.
Это был явный промах правозащитников, которые почему-то пропустили мимо ушей арест журналиста еще в январе 2007 г. Получалось, что его арестовали за три месяца до меня. Но почему наша довольно развернутая правозащитная сеть не проявила никакой реакции? Я еще успею осветить «плодотворность» усилий нашей бизнес-корпорации, укрывшейся под вывеской HUMAN RİGHTS. Наши кривозащитники, которые искренне радовались (настолько, что не могли скрыть свою бушевавшую радость на страницах печати) любому микроскопическому поводу к общению с властью, стали открыто спекулировать в своих интересах возложенной обществом на них миссией. Но к этому мы еще обязательно вернемся.
Вышло так, что нас, журналистов, в тюрьмах оказалось не четверо, а пятеро! Международный Комитет по защите прав журналистов объявил Азербайджан лидером Европы и Центральной Азии по числу арестованных журналистов. Азербайджан переплюнул Бульбаши (А.Лукашенко), перепрыгнул Туркменбаши (причем и первого, и второго), пересягнул Узбекбаши (речь идет о либерал-демократе И.Каримове), переиначил диктаторские замашки азиатских диктаторов и перевернул все представления о свободе в Совете Европы.
Такого еще не бывало! Запад был в шоке. Власть, предприняв штурм последних бастионов независимой журналистики, была более чем уверена, что и на этот раз «пипл» проглотит горькую пилюлю, оппозиционная публика подавится, а прикормленные правозащитники и гражданский сектор как-то не заметят новый наскок. Что касается Запада, то наши власти не сомневались, что и на этот раз он прожует это с кислой миной на лице. Права человека и демократия превратились в некую дежурную тему в диалоге Запада с нашей властью. Равнодушие Запада исходило не столько в силу цинизма, сколько ввиду осознания бесполезности просьб и давления.
Ведь на протяжении длительных лет западные партнеры нашей власти – беспрестанно и неустанно, в поту и без устали, убеждали недоумевавшее общественное мнение в своих странах, что помогли в маленькой, полуфеодальной, полуазиатской, полуевропейской и столь же советской стране привести к власти молодого, англоязычного и светского человека. И на тебе! Тут же прилежные западные эмиссары, едва оправившись от шока, после надвигающейся и опустошающей новой непредвиденной волны репрессий, принялись уговаривать свое детище – полуфеодальную постсовковую диктатуру - вернуться к исходным позициям и освободить 5 арестованных журналистов. Как бы не так! Запад кричал в трубку, не замечая, что телефонный провод уже давно обрезан…
Статья отражает точку зрения автора